Anton Cechov   Антон Чехов
«UNO SCHERZUCCIO»  «ШУТОЧКА» («Shùtochka”)

Ясный зимний полдень... (È un luminoso mezzogiorno d'inverno...)  Мороз крепок, трещит, и у Наденьки, которая держит меня под руку, покрываются серебристым инеем кудри на висках и пушок над верхней губой. (Il gelo è forte, la neve scricchiola e a Nàden'ka, che mi da il braccio, i riccioli sulle tempie e la lanugine sul labbro superiore si coprono di una brina argentea.)
Мы стоим на высокой горе. (Ci troviamo sulla cresta di una montagnola di ghiaccio.) От наших ног до самой земли тянется покатая плоскость, в которую солнце глядится, как в зеркало. (Dai nostri piedi fino al piano si distende una superficie levigata, nella quale il sole si mira come in uno specchio.) Возле нас маленькие санки, обитые ярко-красным сукном. (Accanto a noi c'è una piccola slitta foderata di panno scarlatto.)
- Съедемте вниз, Надежда Петровна! - умоляю я. - Один только раз! («Scivoliamo giù, Nadèzhda Petròvna!» supplico. «Una volta sola!) Уверяю вас, мы останемся целы и невредимы. (Vi assicuro, resteremo interi, non ci faremo male!»)
Но Наденька боится. (Ma Nàden’ka ha paura.) Все пространство от ее маленьких калош до конца ледяной горы кажется ей страшной, неизмеримо глубокой пропастью. (Tutto lo spazio che va dalle sue piccole soprascarpe di gomma fino ai fondo della montagna di ghiaccio, le sembra un precipizio spaventoso, incommensurabilmente profondo.) У нее замирает дух и прерывается дыхание, когда она глядит вниз, когда я только предлагаю сесть в санки, но что же будет, если она рискнет полететь в пропасть! Le sì ghiaccia l'animo e le manca il respiro se soltanto guarda giù, se soltanto le offro di sedere nella slitta; che mai sarebbe se si arrischiasse a volare nel baratro!) Она умрет, сойдет с ума. (Morrebbe o perderebbe la ragione.)
- Умоляю вас! - говорю я. («Vi supplico! » dico io.) - Не надо бояться! («Non bisogna aver paura!) Поймите же, это малодушие, трусость! (Rendetevi conto: è una debolezza, una viltà!»)
Наденька наконец уступает, и я по лицу вижу, что она уступает с опасностью для жизни. (Nàden'ka alla fine cede ed io dal suo volto capisco che sì rassegna, pur convinta che c'è pericolo per la vita.) Я сажаю ее, бледную, дрожащую, в санки, обхватываю рукой и вместе с нею низвергаюсь в бездну. (La faccio sedere tutta pallida e tremante nella slitta, le cingo col braccio la vita e mi precipito insieme con lei nell'abisso.)
Санки летят, как пуля. (La slitta vola come un proiettile.) Рассекаемый воздух бьет в лицо, ревет, свистит в ушах, рвет, больно щиплет от злости, хочет сорвать с плеч голову. (L'aria tagliata ci batte in viso, mugola, fischia negli orecchi, ci punge di rabbia fino a farci male, ci vuole strappare dalle spalle la testa.) От напора ветра нет сил дышать. (La resistenza del vento toglie il respiro.) Кажется, сам дьявол обхватил нас лапами и с ревом тащит в ад. (Come se il diavolo ci avesse preso fra le sue zampe e con un muggito ci trascinasse all'inferno.) Окружающие предметы сливаются в одну длинную, стремительно бегущую полосу... (Le cose intorno si confondono in una lunga striscia vertiginosamente fuggente...) Вот-вот еще мгновение, и кажется, - мы погибнем! (Ecco ancora un attimo e, sembra, saremo perduti!)
- Я люблю вас, Надя! - говорю я вполголоса. («Io vi amo, Nàdja! » dico sottovoce.)
Санки начинают бежать все тише и тише, рев ветра и жужжанье полозьев не так уж страшны, дыханье перестает замирать, и мы наконец внизу. (La slitta rallenta la sua corsa sempre più; il muggito del vento e il ronzìo dei pattini non sono ormai così terribili, non manca più il respiro, e, finalmente, siamo in fondo.) Наденька ни жива ни мертва.(Nàden'ka non è né viva né morta.) Она бледна, едва дышит... (È pallida, respira appena...) Я помогаю ей подняться. (L'aiuto ad alzarsi.)
- Ни за что в другой раз не поеду, - говорит она, глядя на меня широкими, полными ужаса глазами. - Ни за что на свете! Я едва не умерла! («Per nulla al mondo verrò un'altra volta! » dice, guardandomi con gli occhi sbarrati, pieni di orrore. «Per nulla a! mondo! Per poco non son morta!»)
Немного погодя она приходит к себя и уже вопросительно заглядывает мне в глаза: я ли сказал те четыре слова, или же они только послышались ей в шуме вихря? (Dopo un istante ella torna in sé e già mi guarda negli occhi, come interrogando: sono io che ho detto quelle quattro parole o he creduto soltanto di udirle nel rumore del turbine?) А я стою возле нее, курю и внимательно рассматриваю свою перчатку.
(Ed io sto ritto, accanto a lei, fumo e osservo attentamente uno dei miei guanti.)
Она берет меня под руку, и мы долго гуляем около горы. (Ella mi prende sotto il braccio e passeggiamo a lungo presso la montagnola.) Загадка, видимо, не дает ей покою. (L'enigma, si vede, non le da pace.) Были сказаны те слова или нет? (Sono state dette quelle parole, o no?) Да или нет? Да или нет? (Sì o no? Sì o no?) Это вопрос самолюбия, чести, жизни, счастья, вопрос очень важный, самый важный на свете. (È una questione di amor proprio, d'onore, di vita, di felicità, una. questione molto grave, la più grave dei mondo.) Наденька нетерпеливо, грустно, проникающим взором заглядывает мне в лицо, отвечает невпопад, ждет, не заговорю ли я. (Nàden'ka impazientemente, tristemente, con uno sguardo penetrante mi guarda furtiva in viso, risponde a sproposito, aspetta ch'io parli.) О, какая игра на этом милом лице, какая игра! (Oh, quale giuoco di espressioni in quei suo caro viso. quale giuoco!) Я вижу, она борется с собой, ей нужно что-то сказать, о чем-то спросить, но она не находит слов, ей неловко, страшно, мешает радость... (Vedo che ella lotta con se stessa, che ha bisogno di dire qualcosa, di domandare, ma non trova le parole, è imbarazzata, non osa, la gioia la turba...)
- Знаете что? - говорит она, не глядя на меня. («Sapete?» dice senza guardarmi.)
- Что? - спрашиваю я. («Cosa?» domando.)
- Давайте еще раз... прокатим. («Proviamo ancora una volta... a andar giù.»)
Мы взбираемся по лестнице на гору. (Montiamo per la scala su fino alla cresta del pendio.) Опять я сажаю бледную, дрожащую Наденьку в санки, опять мы летим в страшную пропасть, опять ревет ветер и жужжат полозья, и опять при самом сильном и шумном разлете санок я говорю вполголоса: (Di nuovo faccio accomodare Nàden'ka, pallida, tremante, nella slitta; di nuovo voliamo nel baratro terribile, di nuovo il vento ruggisce e ronzano i pattini e di nuovo nel momento del più forte impeto e rumore io mormoro sottovoce:)
- Я люблю вас, Наденька! («Io vi amo, Nàden'ka!»)
Когда санки останавливаются, Наденька окидывает взглядом гору, по которой мы только что катили, потом долго всматривается в мое лицо, вслушивается в мой голос, равнодушный и бесстрастный, и вся, вся, даже муфта и башлык ее, вся ее фигурка выражают крайнее недоумение. (Quando la piccola slitta si arresta, Nàden'ka abbraccia con uno sguardo il monte, lungo il quale un istante prima volavamo, poi osserva a lungo il mio viso, ascolta la mia voce indifferente e vuota di passione, e tutta, tutta, persino il suo manicotto e il suo cappuccio, tutta la sua figurina esprime una perplessità estrema.)
И на лице у нее написано: (E sul suo viso sta scritto:)
«В чем же дело? Кто произнес те слова? Он, или мне только послышалось?» («Che cosa è dunque? Chi ha pronunciato quelle parole? Mi è parso soltanto?»)
Эта неизвестность беспокоит ее, выводит из терпения. (Questo dubbio la inquieta, la impazientisce.) Бедная девочка не отвечает на вопросы, хмурится, готова заплакать. (La povera fanciulla non risponde alle domande, si rabbuia, è sul punto di piangere.)
- Не пойти ли нам домой? - спрашиваю я. («Torniamo a casa?» domando io.)
- А мне... мне нравится это катанье, - говорит она краснея. - Не проехаться ли нам еще раз? («A me... a me piacciono queste scivolate,» dice ella arrossendo. «Non vogliamo farne ancora una?»)
Ей «нравится» это катанье, а между тем, садясь в санки, она, как и в те разы, бледна, еле дышит от страха, дрожит. (A lei «piacciono» quelle scivolate, e intanto sedendo nella slitta, come le altre volte, impallidisce, respira appena per la paura, trema.)
Мы спускаемся в третий раз, и я вижу, как она смотрит мне в лицо, следит за моими губами. (Ci slanciamo giù per la terza volta e vedo ch'ella mi guarda in viso, fissa le mie labbra.) Но я прикладываю к губам платок, кашляю и, когда достигаем середины горы, успеваю вымолвить: (Ma io porto alle labbra un fazzoletto, tossisco e quando siamo a metà della china riesco a bisbigliare:)
- Я люблю вас, Надя! («Io vi amo, Nadja!»)
И загадка остается загадкой! (E l'enigma resta enigma.) Наденька молчит, о чем-то думает... (Nàden'ka tace, riflette...) Я провожаю ее с катка домой, она старается идти тише, замедляет шаги и все ждет, не скажу ли я ей тех слов. (L'accompagno dal campo di pattinaggio a casa; ella cerca di camminare adagino, rallenta i passi e aspetta sempre se io non ripeta quelle parole.) И я вижу, как страдает ее душа, как она делает усилия над собой, чтобы не сказать: (E io vedo come la sua anima soffre, come ella si fa forza per non gridare:) «Не может же быть, чтоб их говорил ветер! И я не хочу, чтобы это говорил ветер!» («Non può essere che le abbia dette il vento? E io non voglio che le abbia dette il vento!»)
На другой день утром я получаю записочку: «Если пойдете сегодня на каток, то заходите за мной. Н.» (Il mattino seguente ricevo un biglietto: «Se oggi andate al pattinaggio, passate a prendermi. N.»). И с этого дня я с Наденькой начинаю каждый день ходить на каток, и, слетая вниз на санках, я всякий раз произношу вполголоса одни и те же слова: - Я люблю вас, Надя! (E da allora ho cominciato ad andare ogni giorno al pattinaggio insieme con Nàden'ka e volando giù nella slitta ogni volta pronuncio sottovoce le stesse parole:
«Io vi amo, Nadja!»).
Скоро Наденька привыкает к этой фразе, как к вину или морфию. (Presto Nàden'ka si abitua a questa frase come ci si abitua al vino o alla morfina.) Она жить без нее не может. (Non può vivere senza.) Правда, лететь с горы по-прежнему страшно, но теперь уже страх и опасность придают особое очарование словам о любви, словам, которые по-прежнему составляют загадку и томят душу. (È vero, volar giù in slitta dalla montagnola è spaventoso come prima, ma ora la paura e il pericolo danno un incanto speciale alle parole d'amore, alle parole che come prima restano un enigma e fanno languir l'anima.) Подозреваются все те же двое: я и ветер... (Sospettati sono sempre gli stessi due, io e il vento...) Кто из двух признается ей в любви, она не знает, но ей, по-видимому, уже все равно; из какого сосуда ни пить - все равно, лишь бы быть пьяным. (Chi dei due le confessi l'amor suo, ella non sa, ma evidentemente ormai poco importa: da quale tazza si beva è lo stesso, purché ci si ubriachi.)

Как-то в полдень я отправился на каток один; смешавшись с толпой, я вижу, как к горе подходит Наденька, как ищет глазами меня... Затем она робко идет вверх по лесенке... (Una volta a mezzogiorno mi reco al campo di pattinaggio solo; confuso fra la gente, vedo Nàden'ka che si avvicina alla montagnola, che mi cerca con gli occhi... poi timidamente sale per la piccola scala...) Страшно ехать одной, о, как страшно! (È tremendo andar sola; oh, com'è tremendo!) Она бледна, как снег, дрожит, она идет, точно на казнь, но идет, идет без оглядки, решительно. (Ella è pallida come la neve, trema, va come a! supplizio, ma va, senza guardarsi indietro, risolutamente.) Она, очевидно, решила наконец попробовать: будут ли слышны те изумительные сладкие слова, когда меня нет? (È chiaro che ha decìso di provare, alla fine: si udranno quelle meravigliose dolci parole, quando io non ci sono?) Я вижу, как она, бледная, с раскрытым от ужаса ртом, садится в санки, закрывает глаза и, простившись навеки с землей, трогается с места... "Жжжж"... жужжат полозья. (Vedo come, pallida, con la bocca aperta per lo spavento, si siede nella slitta, chiude gli occhi, e dato un addio per sempre alla terra, si muove... Ssssc... ronzano i pattini.) Слышит ли Наденька те слова, я не знаю... (Ode Nàden'ka quelle parole? non so...)
Я вижу только, как она поднимается из саней изнеможенная, слабая. (Vedo solo che si alza dalla slitta affaticata, debole.) И видно по ее лицу, она и сама не знает, слышала она что-нибудь или нет. (E si vede dal suo volto ch'ella stessa non sa se abbia udito qualche cosa o no.) Страх, пока она катила вниз, отнял у нее способность слышать, различать звуки, понимать... (La paura, mentre scivolava giù, ìe ha tolto la capacità di udire, di discernere ì suoni, di capire...)

Но вот наступает весенний месяц март... (Ma ecco giunge il primaverile mese di marzo.) Солнце становится ласковее. (Il sole si fa più carezzevole.) Наша ледяная гора темнеет, теряет свой блеск и тает, наконец. (La nostra montagnola di ghiaccio si oscura, perde la lucentezza e alla fine si scioglie.) Мы перестаем кататься. (Noi non andiamo più in slitta.) Бедной Наденьке больше уже негде слышать тех слов, да и некому произносить их, так как ветра не слышно, а я собираюсь в Петербург - надолго, должно быть, навсегда. (La povera Nàden'ka non ha più dove udire quelle parole e non c'è più nessuno che possa pronunciarle, perché il vento non soffia più ed io mi preparo a partire per Pietroburgo - per molto tempo, probabilmente per sempre.)

Как-то перед отъездом, дня за два, в сумерки сижу я в садике, а от двора, в котором живет Наденька, садик этот отделен высоким забором с гвоздями... (Una volta, un paio di giorni prima della partenza, verso il crepuscolo, sono nel giardinetto, che un alto steccato irto di chiodi separa dal cortile della casa dove abita Nàden'ka...) Еще достаточно холодно, под навозом еще снег, деревья мертвы, но уже пахнет весной, и, укладываясь на ночлег, шумно кричат грачи. (Fa ancora abbastanza freddo, sotto il concime c'è ancora della neve; gli alberi sono morti, ma già si sente nell'aria l'odore della primavera e, disponendosi al sonno, le cornacchie gracchiano in modo assordante.) Я подхожу к забору и долго смотрю в щель. (Mi avvicino allo steccato e a lungo guardo attentamente una fessura.) Я вижу, как Наденька выходит на крылечко и устремляет печальный, тоскующий взор на небо... (Vedo Nàden'ka che esce sulla soglia e volge lo sguardo melanconico, angosciato al cielo...) Весенний ветер дует ей прямо в бледное, унылое лицо... (Il vento serale le soffia diritto nel viso pallido, intristito...) Он напоминает ей о том ветре, который ревел нам тогда на горе, когда она слышала те четыре слова, и лицо у нее становится грустным, грустным, по щеке ползет слеза... (Questo vento le ricorda l'altro che muggiva intorno a noi, allora, sulla montagna, quando udiva quelle quattro parole, e il viso le sì fa triste triste, sulla guancia scorre una lacrima...)
И бедная девочка протягивает обе руки, как бы прося этот ветер принести ей еще раз те слова. (E la povera fanciulla stende tutte e due le braccia come a supplicare questo vento di portarle ancora una volta quelle parole.)
И я, дождавшись ветра, говорю вполголоса: - Я люблю вас, Надя! (Ed io aspetto un soffio più forte e dico sottovoce: «Io vi amo, Nàdja!»)

Боже мой, что делается с Наденькой! (Dio mio, che le succede?) Она вскрикивает, улыбается во все лицо и протягивает навстречу ветру руки, радостная, счастливая, такая красивая. (Nàden'ka getta un piccolo grido, un sorriso le illumina tutto i! volto e stende incontro al vento le mani, gioiosa, felice, tanto, tanto bella.)
А я иду укладываться... (E io vado a preparare i bauli...)

Это было уже давно. (Questo è stato molto tempo fa.) Теперь Наденька уже замужем; ее выдали или она сама вышла - это все равно, за секретаря дворянской опеки, и теперь у нее уже трое детей. (Ora Nàden'ka ha marito; le hanno dato, o lei lo ha voluto - fa lo stesso - il segretario di un'istituzione nobiliare; e ha già tre bambini.) То, как мы вместе когда-то ходили на каток и как ветер доносил до нее слова «Я вас люблю, Наденька», не забыто; для нее теперь это самое счастливое, самое трогательное и прекрасное воспоминание в жизни... (Quel tempo in cui andavamo insieme a slittare sulla montagnola di ghiaccio, e il vento le portava quelle parole: «Io vi amo, Nadja!» ella non l'ha dimenticato; esso è ora per lei il più felice, il più commovente e bel ricordo della sua vita...)
А мне теперь, когда я стал старше, уже не понятно, зачем я говорил те слова, для чего шутил... (Ed io, ora che son più vecchio, non capisco più perché ho detto quelle parole, perché ho scherzato...)

1886


Ultima modifica di Zarevich il 18 Apr 2018 09:52, modificato 1 volta in totale 




____________
Zarevich

«VAN’KA», racconto di Anton Cechov


Ванька Жуков, девятилетний мальчик, отданный три месяца тому назад в ученье к сапожнику Аляхину, в ночь под Рождество не ложился спать. (Vàn'ka Zhùkov, un ragazzetto di nove anni che da tre mesi stava a bottega dal calzolaio Aljachin per imparare il mestiere, la notte di Natale non andò a dormire.) Дождавшись, когда хозяева и подмастерья ушли к заутрене, он достал из хозяйского шкапа пузырек с чернилами, ручку с заржавленным пером и, разложив перед собой измятый лист бумаги, стал писать. (Dopo aver atteso che i padroni e i lavoranti uscissero per andare in chiesa, tirò fuori dall'armadio del padrone la boccetta dell'inchiostro, una penna col pennino arrugginito e, sistematosi davanti un foglio tutto spiegazzato, incominciò a scrivere.) Прежде чем вывести первую букву, он несколько раз пугливо оглянулся на двери и окна, покосился на темный образ, по обе стороны которого тянулись полки с колодками, и прерывисто вздохнул. (Prima di tracciare la prima lettera, si voltò alcune volte timoroso verso la porta e la finestra, guardò di traverso l'icona scura, ai due lati della quale si allungavano i palchetti con le forme per le scarpe, e tirò un sospiro.) Бумага лежала на скамье, а сам он стоял перед скамьей на коленях. (La carta stava su un panchetto e lui s'era messo in ginocchio davanti al panchetto.)

«Милый дедушка, Константин Макарыч! — писал он. — И пишу тебе письмо. Поздравляю вас с Рождеством и желаю тебе всего от господа бога. Нету у меня ни отца, ни маменьки, только ты у меня один остался». («Caro nonnino, Konstantin Makàrych!» scrisse. «Ti scrivo questa lettera. Ti faccio tanti auguri per Natale e ti auguro ogni bene dal Signore Iddio. Non ho più né il padre né la mammina, mi sei rimasto tu solo.»)

Ванька перевел глаза на темное окно, в котором мелькало отражение его свечки, и живо вообразил себе своего деда Константина Макарыча, служащего ночным сторожем у господ Живаревых. (Vàn'ka volse gli occhi alla finestra buia, sulla quale baluginava il riflesso della sua candeletta, e si raffigurò vivamente il nonno Konstantin Makàrych, che faceva il guardiano notturno presso i signori Zhyvarèv.) Это маленький, тощенький, но необыкновенно юркий и подвижной старикашка лет 65-ти, с вечно смеющимся лицом и пьяными глазами. (È un vecchietto sui sessantacinque anni, piccolo, magrolino, ma straordinariamente vivace e svelto, con un viso sempre sorridente e gli occhi da ubriaco.) Днем он спит в людской кухне или балагурит с кухарками, ночью же, окутанный в просторный тулуп, ходит вокруг усадьбы и стучит в свою колотушку. (Di giorno dorme nella cucina della servitù, o passa il tempo a scherzare con le cuoche, di notte, poi, ravvolto in un ampio tulup, fa il giro della proprietà picchiando sulla sua placca.) За ним, опустив головы, шагают старая Каштанка и кобелек Вьюн, прозванный так за свой черный цвет и тело, длинное, как у ласки. (Dietro di lui, a testa bassa, camminano la vecchia Kashtànka e un cagnolino, V'jun, così chiamato per il suo color nero e per il suo corpo lungo come quello di una donnola.) Этот Вьюн необыкновенно почтителен и ласков, одинаково умильно смотрит как на своих, так и на чужих, но кредитом не пользуется. (Questo V'jun è straordinariamente rispettoso e cordiale, si comporta con la stessa dolcezza con quelli di casa e con gli estranei, ma non gode di grande fiducia.) Под его почтительностью и смирением скрывается самое иезуитское ехидство. (Sotto tanta ossequiosità e umiltà sì nasconde la più gesuitica malizia.) Никто лучше его не умеет вовремя подкрасться и цапнуть за ногу, забраться в ледник или украсть у мужика курицу. (Nessuno sa scegliere meglio di lui il momento giusto per avvicinarsi furtivamente e azzannarti una gamba, o per infilarsi nella dispensa o per rubare una gallina a un contadino.) Ему уж не раз отбивали задние ноги, раза два его вешали, каждую неделю пороли до полусмерти, но он всегда оживал. (Più di una volta gli hanno rotto le zampe posteriori a forza di botte, un paio di volte lo hanno appeso per la collottola, non passa settimana che non lo frustino a morte, ma lui risorge sempre.)
Теперь, наверно, дед стоит у ворот, щурит глаза на ярко-красные окна деревенской церкви и, притопывая валенками, балагурит с дворней. (Ora certamente il nonno sta vicino al portone, strizza gli occhi alle finestre rosso vivo della chiesa del villaggio e, scalpicciando per terra con gli stivali di feltro, scherza con le donne di servizio.) Колотушка его подвязана к поясу. Он всплескивает руками, пожимается от холода и, старчески хихикая, щиплет то горничную, то кухарку. (Alla cintola tiene appesa la placca; batte le mani per scaldarsi, si rattrappisce tutto dal freddo e, con la sua stridula risata da vecchietto va pizzicando ora la cameriera, ora la cuoca.)
— Табачку нешто нам понюхать? — говорит он, подставляя бабам свою табакерку. («Non volete annusare un po' di tabacco?» dice, porgendo alle donne la sua tabacchiera.)
Бабы нюхают и чихают. (Le donne annusano il tabacco e starnutiscono.) Дед приходит в неописанный восторг, заливается веселым смехом и кричит: (II nonno è preso da un entusiasmo indescrivibile, scroscia in una allegra risata e grida:)
— Отдирай, примерзло! («Staccalo,  col gelo s’è attaccato!»)

Дают понюхать табаку и собакам. (Danno da fiutare il tabacco anche ai cani.) Каштанка чихает, крутит мордой и, обиженная, отходит в сторону. (Kashtànka starnutisce, scuote il muso e, offesa, si trae in disparte.)  Вьюн же из почтительности не чихает и вертит хвостом. (V'jun, invece, per rispetto, non starnutisce e dimena la coda.) А погода великолепная. (E il tempo, intanto, è meraviglioso.) Воздух тих, прозрачен и свеж. (L'aria è quieta, diafana e fresca.) Ночь темна, но видно всю деревню с ее белыми крышами и струйками дыма, идущими из труб, деревья, посребренные инеем, сугробы. (La notte è buia, ma si vede tutto il villaggio con i suoi tetti bianchi, le spirali di fumo che escono dai camini, gli alberi inargentati di brina, i monticeli di neve.) Всё небо усыпано весело мигающими звездами, и Млечный Путь вырисовывается так ясно, как будто его перед праздником помыли и потерли снегом... (Tutto il cielo è cosparso di stelle che ammiccano allegre e la via lattea si disegna con tanta nettezza che pare l'abbiano lavata e strofinata con la neve, per la festa...)
Ванька вздохнул, умокнул перо и продолжал писать: (Van'ka sospirò, intinse la penna e continuò a scrivere:)
«А вчерась мне была выволочка. («Ieri ho avuto una tirata di capelli.) Хозяин выволок меня за волосья на двор и отчесал шпандырем за то, что я качал ихнего ребятенка в люльке и по нечаянности заснул. (Il padrone mi ha trascinato per i capelli fino a fuori e mi ha strigliato col tiraforme, perché mentre cullavo il loro bambino inavvertitamente avevo preso sonno.) А на неделе хозяйка велела мне почистить селедку, а я начал с хвоста, а она взяла селедку и ейной мордой начала меня в харю тыкать. (Domenica, poi, la padrona mi ordinò di pulire un'aringa, ma io cominciai dalla coda, e lei prese l'aringa e cominciò a sbattermela in faccia.) Подмастерья надо мной насмехаются, посылают в кабак за водкой и велят красть у хозяев огурцы, а хозяин бьет чем попадя. (I lavoranti si burlano di me, mi mandano alla bettola a compera¬re la vodka, mi comandano di rubare i cetrioli dei padroni, e il padrone mi picchia con tutto quello che gli capita sotto mano.) А еды нету никакой. (E anche da mangiare non c'è proprio niente.) Утром дают хлеба, в обед каши и к вечеру тоже хлеба, а чтоб чаю или щей, то хозяева сами трескают. (La mattina mi danno del pane, a pranzo polenta, e la sera di nuovo pane, e, quanto al té e alla zuppa di cavoli, quella roba lì se la pappano i padroni.) А спать мне велят в сенях, а когда ребятенок ихний плачет, я вовсе не сплю, а качаю люльку. (E mi fanno dormire nell'ingresso, e quando il bambino loro piange io non dormo più per niente, e dondolo la culla.) Милый дедушка, сделай божецкую милость, возьми меня отсюда домой, на деревню, нету никакой моей возможности... (Caro nonnino, fammi questa carità, toglimi di qui e portami a casa, nel villaggio, io non ne posso proprio più…) Кланяюсь тебе в ножки и буду вечно бога молить, увези меня отсюда, а то помру...» (Te lo chiedo in ginocchio e pregherò eternamente Iddìo per te, ma portami via di qui, altrimenti ne morirò... »)

Ванька покривил рот, потер своим черным кулаком глаза и всхлипнул. (Van'ka storse la bocca, si passò il suo pugno tutto nero sugli occhi e ruppe in un singhiozzo.)

«Я буду тебе табак тереть, — продолжал он, — богу молиться, а если что, то секи меня, как Сидорову козу. («Ti triterò sempre il tabacco,» continuò, «pregherò Iddio per te, e se non mi comportassi bene, tu dammele di santa ragione.) А ежели думаешь, должности мне нету, то я Христа ради попрошусь к приказчику сапоги чистить, али заместо Федьки в подпаски пойду. (E se credi che non potrei fare nessun lavoro, chiederò all'intendente che per amor di Cristo mi lasci pulire gli stivali, oppure andrò al posto di Fèdja come aiuto-pastore.) Дедушка милый, нету никакой возможности, просто смерть одна. (Nonnino caro, non ne posso più, non mi resta che morire.) Хотел было пешком на деревню бежать, да сапогов нету, морозу боюсь. (Volevo scappare al villaggio a piedi, ma non ho scarpe e ho paura del gelo.) А когда вырасту большой, то за это самое буду тебя кормить и в обиду никому не дам, а помрешь, стану за упокой души молить, всё равно как за мамку Пелагею. (Ma quando sarò grande, io per ricompensarti ti manterrò e non permetterò che nessuno ti maltratti, e quando morirai, pregherò per la pace dell'anima tua, come prego per mamma Pelagheja.)
А Москва город большой. («Mosca, sai, è una città grande.) Дома всё господские и лошадей много, а овец нету и собаки не злые. (Sono tutte case di signori, e ci sono molti cavalli, ma pecore nessuna, e i cani non sono cattivi.) Со звездой тут ребята не ходят и на клирос петь никого не пущают, а раз я видал в одной лавке на окне крючки продаются прямо с леской и на всякую рыбу, очень стоющие, даже такой есть один крючок, что пудового сома удержит. (Qui i ragazzi non vanno in giro con la stella, e nel coro non ci prendono nessuno a cantare; una volta ho visto nella vetrina di una bottega che gli ami li vendono direttamente con la lenza, e per ogni sorta di pesci, e sono molto cari, c'era perfino un amo che poteva sostenere un pesce siluro di un quindici chili.) И видал которые лавки, где ружья всякие на манер бариновых, так что небось рублей сто кажное... (Ho visto anche delle botteghe dove c'erano fucili di ogni tipo, come quelli dei padroni, tanto che costavano almeno cento rubli l'uno...) А в мясных лавках и тетерева, и рябцы, и зайцы, а в котором месте их стреляют, про то сидельцы не сказывают. (Nelle macellerie si trovano galli cedroni, le starne e le lepri, ma i venditori non dicono dov'è che li prendono.)

Милый дедушка, а когда у господ будет ёлка с гостинцами, возьми мне золоченный орех и в зеленый сундучок спрячь. Попроси у барышни Ольги Игнатьевны, скажи, для Ваньки». («Caro nonnino, quando dai padroni faranno l'albero di Natale coi regalini, prendimi una noce dorata e riponila nel bauletto verde. Chiedila alla signorina Olga Ignàtjevna, dille che è per Van'ka.»)

Ванька судорожно вздохнул и опять уставился на окно. (Van'ka tirò un sospiro convulso e tornò a fissare la finestra.) Он вспомнил, что за ёлкой для господ всегда ходил в лес дед и брал с собою внука. (Ricordò che nel bosco, a cercare l'albero di Natale per i padroni, ci andava sempre il nonno e portava con sé il nipotino.) Веселое было время! (Che ore felici erano quelle!) И дед крякал, и мороз крякал, а глядя на них, и Ванька крякал. (Il nonno gemeva, il ghiaccio gemeva, e, a guardare loro, gemeva anche Van'ka.) Бывало, прежде чем вырубить ёлку, дед выкуривает трубку, долго нюхает табак, посмеивается над озябшим Ванюшкой... (Prima di tagliare l'albero, di solito il nonno fumava la pipa, fiutava a lungo tabacco, e si burlava di Vanjùshka, tutto infreddolito...) Молодые ёлки, окутанные инеем, стоят неподвижно и ждут, которой из них помирать? (I giovani abeti, coperti di brina, stavano immobili, aspettando di vedere a chi di loro toccava morire.) Откуда ни возьмись, по сугробам летит стрелой заяц... (D'un tratto, sbucata da chissà dove, una lepre vola come una freccia sui cumuli di neve...)  Дед не может чтоб не крикнуть: (Il nonno non può fare a meno di gridare:)

— Держи, держи... держи! Ах, куцый дьявол! («Prendila... prendila! Ah, diavolo senza coda!»)

Срубленную ёлку дед тащил в господский дом, а там принимались убирать ее... (Tagliato l'albero, il nonno lo trascinava fino alla casa dei padroni, e là si mettevano a decorarlo...) Больше всех хлопотала барышня Ольга Игнатьевна, любимица Ваньки. (Più di tutti si affaccendava la signorina Olga Ignatjevna, la beniamina di Van'ka.) Когда еще была жива Ванькина мать Пелагея и служила у господ в горничных, Ольга Игнатьевна кормила Ваньку леденцами и от нечего делать выучила его читать, писать, считать до ста и даже танцевать кадриль. (Quando era ancora viva Pelagheja, la madre di Van'ka, e stava dai padroni come cameriera Olga Ignatjevna rimpinzava Van'ka di dolci e, per passatempo, gli aveva insegnato a leggere, a scrivere, a contare fino a cento e perfino a ballare la quadriglia.) Когда же Пелагея умерла, сироту Ваньку спровадили в людскую кухню к деду, а из кухни в Москву к сапожнику Аляхину... (Quando poi Pelagheja morì, mandarono l'orfanello Van'ka nella cucina della servitù, col nonno, e di lì a Mosca, dal calzolaio Aljachin...)

«Приезжай, милый дедушка, — продолжал Ванька, — Христом богом тебя молю, возьми меня отседа. («Vieni, caro nonnino,» continuò Van'ka. «Te ne prego in nome di Cristo Nostro Signore, portami via di qui.) Пожалей ты меня сироту несчастную, а то меня все колотят и кушать страсть хочется, а скука такая, что и сказать нельзя, всё плачу. (Abbi pietà di me, orfano infelice, qui mi massacrano di botte e ho una gran fame, la noia poi è indescrivibile e piango sempre.) А намедни хозяин колодкой по голове ударил, так что упал и насилу очухался. (L'altro giorno il padrone mi ha picchiato sulla testa con una forma da scarpa così forte che sono cascato in terra e a stento mi sono riavuto.) Пропащая моя жизнь, хуже собаки всякой... (La mia vita è rovinata, è peggio dì quella di un cane...) А ещё кланяюсь Алёне, кривому Егорке и кучеру, а гармонию мою никому не отдавай. (Salutami ancora Alèna, Egòr il guercio, e il cocchiere, e non dare a nessuno il mio organetto.) Остаюсь твой внук Иван Жуков, милый дедушка приезжай». (Sono il tuo nipote Ivan Zhùkov, caro nonnino, prendi il treno e vieni.»)

Ванька свернул вчетверо исписанный лист и вложил его в конверт, купленный накануне за копейку... (Van'ka piegò in quattro il foglio scritto e lo mise in una busta comprata il giorno prima per una copeca...) Подумав немного, он умокнул перо и написал адрес: (Dopo averci pensato un attimo, intinse la penna e scrisse l'indirizzo: )

«На деревню дедушке». («Al nonno, al villaggio».)

Потом почесался, подумал и прибавил: «Константину Макарычу». (Poi si grattò la testa, ci pensò su e aggiunse:  «A Konstantin Makarych».) Довольный тем, что ему не помешали писать, он надел шапку и, не набрасывая на себя шубейки, прямо в рубахе выбежал на улицу... (Contento che nessuno gli avesse impedito di scrivere, infilò il berretto e, senza neanche gettarsi sulle spalle la giacchetta dì pelo, in maniche di camicia com'era, corse in strada...)

Сидельцы из мясной лавки, которых он расспрашивал накануне, сказали ему, что письма опускаются в почтовые ящики, а из ящиков развозятся по всей земле на почтовых тройках с пьяными ямщиками и звонкими колокольцами. (Certi commessi della macelleria che aveva interpellato il giorno prima gli avevano detto che le lettere si infilano nelle cassette postali, e dalle cassette vengono poi portate per tutto il mondo sulle trojke della posta, guidate da postiglioni ubriachi e tutte squillanti di campanelli.) Ванька добежал до первого почтового ящика и сунул драгоценное письмо в щель... (Van'ka corse fino alla prima cassetta postale e infilò la preziosa lettera nella fessura...)

Убаюканный сладкими надеждами, он час спустя крепко спал... (Cullato da dolci speranze, un'ora dopo egli dormiva profondamente...) Ему снилась печка. (Sognava una stufa.) На печи сидит дед, свесив босые ноги, и читает письмо кухаркам... (Su di essa stava seduto il nonno, con i piedi scalzi a penzoloni, e leggeva la lettera alle cuoche...) Около печи ходит Вьюн и вертит хвостом... (Accanto alla stufa girava V'jun, dimenando la coda...)
1886


Ultima modifica di Zarevich il 18 Apr 2018 09:53, modificato 1 volta in totale 




____________
Zarevich

Sono anni che cerco un'opera omnia di Anton Cechov, o almeno una raccolta di tutti i racconti, e non sono mai riuscito a trovarla. Credevo che l'unica raccolta completa fosse un'edizione della Einaudi della collana i Millenni, uscita nel 1950 in due volumi e ristampata nel 1958 in tre volumi. Non la avevo acquistata finora a causa del prezzo proibitivo, ma finalmente sono riuscito a trovarla ad un prezzo accettabile, diciamo da vero affare, e me la sono accaparrata. Sono tre bei volumoni, ma nonostante questo, non posso nascondere la mia delusione per il fatto di avervi trovato in tutto 98 racconti, malgrado il fatto che venga spacciata col titolo "tutti i racconti".  
Ora, io no so di preciso quanti racconti abbia scritto Cechov, non sono mai riuscito a capirlo con esattezza, ma sono abbastanza sicuro che sono più di duecento, per cui siamo ben lontani dal poterla chiamare una raccolta completa di tutti i racconti.
Sexondo me è grave che nessun editore si sia adoperato per stampare una raccolta integrale dei racconti di Anton Cechov!  
  

Posso tradurli tutti io...   che ci vuole...
I 10 volumi della Rizzoli (BUR) hai visto quanti racconti contengono?
  

Ho controllato, l'edizione BUR contiene 239 novelle...   i volumetti sono 12...   alla fine dell'ultimo volume, Anima cara, c'è scritto: "Indice generale delle 239 novelle di Anton P. Čechov, riconosciute dall'autore, e pubblicate nei 12 volumi della raccolta BUR"...
  

239 mi sembra molto realistico come numero, è davvero probabile che siano "tutte".
Averlo saputo prima... avrei cercato pazientemente una buona occasione per i 12 volumi della BUR... sono stato troppo precipitoso  
  

Ciao a tutti,  in realtà volevo presentarmi; sono Francesco, e ho scoperto Arca Russa mentre cercavo notizie delle edizioni italiane di Cechov.
Anton Cechov, all'età di 12 anni, ha rappresentato per me l'ingresso nella conoscenza e l'amore della letteratura "vera", finta l'età dei racconti per ragazzi. Il passaggio è avvenuto attraverso le storie comiche e amarognole del primo Cechov nei volumi grigi della BUR, gli unici che allora mi potevo permettere.
Da allora la cultura russa ha rappresentato per me un mondo affascinante e ricchissimo, dopo la letteratura, il cinema, la musica, e infine l'arte sacra.
Mi fa piacere condividere con voi questa passione, ho già visto una quantità di argomenti interessanti nel forum.
Primo obiettivo: ottenere che in Italia si disponga di una traduzione di Cechov nuova e aggiornata Possibile che i nostri editori non siano in grado di colmare una lacuna così clamorosa? Che ne dite?
  

Ciao Francesco, e benvenuto su Arca Russa! Fa piacere scoprire persone che condividono la nostra stessa passione per l'arte, e in particolare per quella russa.
Condivido la tua perplessità sull'atteggiamento degli editori nei confronti di Cechov, in parte sicuramente dovuto alla sempre più scarsa inclinazione verso la lettura in generale e verso i classici in particolare.
Due anni fa lamentai la mancanza di un'edizione integrale dei lavori di Cechov.
  

Caro amico! Sono molto contento di vederti fra noi. Hai fatto bene a visitare il nostro forum. Abbiamo scritto molti post dedicati ad Anton Pavlovich Cechov. Saremo molto contenti di leggere i tuoi posi sulla letteratura russa. I miei cari saluti
Zarevich


Ultima modifica di Zarevich il 18 Apr 2018 09:58, modificato 1 volta in totale 




____________
Zarevich

Ho visto. Effettivamente a questo punto la raccolta della BUR diventa preziosa, cercherò di recuperarla (in questo momento ho sotto mano 11 dei 12 volumi. Dovrei recuperare anche l'ultimo anima cara), che contiene anche un indice. Queste allegate sono le pagine di un vecchio catalogo BUR 1966 con l'indicazione dei titoli.
Su Wikipedia.com si trova un elenco con almeno 282 titoli. Alcuni sono evidentemente minori. Ma sono certo che qualunque brano di Cechov rivesta un interesse.
  

Amici, forse tardiva vi giunge la notizia, ma Feltrinelli ha intrapreso la pubblicazione di tutti i racconti del Cechov in 8 volumi. Edizione cronologica
  

«CEKHOV È VIVO» «ЧЕХОВ ЖИВ»

Più di 500 persone di tutto il mondo, compresi attori, musicisti, politici e sportivi, prenderanno parte alle letture sceneggiate «Cekhov è vivo» («Чехов жив»). Il 25 settembre 2015 i partecipanti reciteranno circa 50 opere letterarie del celebre scrittore russo. L’anno scorso (2014) ha avuto luogo il progetto «Karenina. L’Edizione viva» («Каренина. Живое издание»). Nel suo quadro per la prima volta nel mondo più di 700 persone di varie città e vari Paesi in diretta su Google+ e YouTube durante più di 30 ore anno recitato il celebre romanzo di Lev Tolstoj «Anna Karenina». Il curatore e il tutore delle letture è stata Fiokla Tolstaja (Фёкла Толстая), la propronipote di Lev Tolstoj. Quest’anno (2015) Fiokla è curatore del nuovo progetto «Cekhov è vivo» («Чехов жив») che si svolgerà il 25 settembre 2015.    
Anton Cekhov oggi: una modernità che mozza il fiato. A più di cent'anni dalla morte è vivo, vivissimo, gode di ottima salute. I suoi racconti ci coinvolgono, ci fanno pensare e reagire come fossero scritti soltanto ieri, anche se sono cambiati abiti, ambienti, consuetudini.
Anton Cèkhov (Антон Чехов, 1860-1904) è stato uno scrittore, drammaturgo e medico russo.
SITO UFFICIALE
https://chekhov.withgoogle.com/



Ultima modifica di Zarevich il 18 Apr 2018 10:00, modificato 1 volta in totale 




____________
Zarevich

«LE MIE REMINISCENZE DI CECHOV»
Mi sono ricordato del mio vecchio post dedicato a Anton Cechov. Ho deciso di rinnovare e di presentarlo di nuovo.
Zarevich


Ultima modifica di Zarevich il 18 Apr 2018 10:00, modificato 1 volta in totale 




____________
Zarevich

Ciao a tutti   premetto di aver scoperto da poco questo forum e me ne sono subito innamorata! Complimenti
Il mio argomento riguarda la mia tesi di laurea, in cui vorrei affrontare l'argomento riguardante gli animali nella prosa cechoviana. Il mio percorso verte sul significato degli animali in Cechov (basti pensare a Kastanka, Il gabbiano, L'angoscia, ecc), nel confronto con la tradizione folkloristica russa, la letteratura europea a lui antecedente (esempio Swift, La Fontaine, ecc.) e nella letteratura russa dell'Ottocento (ad esempio Tolstoj con Cholstomer) Ho fatto qualche ricerca su internet e ho trovato molto in russo, pochissimo in inglese, nulla in italiano. Sapete per caso a quale bibliografia (anche in inglese o in russo) potrei rifarmi a tal proposito? Grazie in anticipo  
  

Cara amica!
Siamo lieti di vederti fra noi sul nostro modesto forum «ARCA RUSSA».  
Mi affretto a ricordarti di ancora un’opera di Anton Cechov, è senz’altro uno dei più celebri racconti «La signora con il cagnolino» cioè in russo «Дама с собачкой».
Nell’opera teatrale «Il Gabbiano» («Чайка»), in atto primo Nina Zarèchnaja (Нина Заречная) recita nel teatrino all’aperto di Kostja:

Люди, львы, орлы и куропатки, = Gli uomini, i leoni, le aquile e le pernici,
рогатые олени, гуси, пауки, = i cervi dalle ramose corna, le oche, i ragni,  
молчаливые рыбы, обитавшие в воде, = i silenziosi pesci, abitatori delle acque,  
морские звезды и те, = le stelle marine, e tutti,  
которых нельзя было видеть глазом, = tutti gli esseri che mai occhio umano ha veduto,  
- словом, все жизни, все жизни, все жизни, = tutti, tutti gli esseri,  
свершив печальный круг, угасли… = compiuto il loro triste ciclo, sono venuti meno…  
Уже тысячи исков, как земля не носит на себе = Son già migliaia di secoli che sulla terra  
ни одного живого существа, = non v’è più alcun essere,  
и эта бедная луна напрасно = e l’infelice luna invano
зажигает свой фонарь. = accende la sua luce.  
На лугу уже не просыпаются = Sui prati, ormai, non si destano più
с криком журавли, = con un grido le grù,  
и майских жуков не бывает слышно = e non s’odon più i maggiolini ronzare  
в липовых рощах. = sui cespugli di tigli.
Холодно, холодно, холодно. = Tutto è freddo, freddo, freddo!  
Пусто, пусто, пусто. = Deserto, deserto, deserto.  
Страшно, страшно, страшно. = Terrore, terrore, terrore.  




Ultima modifica di Zarevich il 18 Apr 2018 10:01, modificato 1 volta in totale 




____________
Zarevich